Социальная история: без центра и границ

1 ноября Институт гуманитарных историко-теоретических исследований имени А. В. Полетаева ВШЭ провел семинар из цикла «Новые тенденции в развитии социальной теории». С докладом «Скучная история: conglomeratio centri» выступил заведующий кафедрой социальной истории факультета истории ВШЭ Павел Уваров.

Перед выступлением было проведено традиционное награждение самых активных студентов, посещающих гуманитарные факультативы Институт гуманитарных историко-теоретических исследований имени А. В. Полетаева (ИГИТИ) ВШЭ. Борис Степанов, ведущий научный сотрудник ИГИТИ, отвечающий за работу факультативов, поблагодарил коллег, помогающих развивать программу факультативов, и наградил почетными грамотами и книгами Института студентов Вышки. Среди награжденных Сергей Любимов (факультет философии, 3-й курс), Анна Любавская (факультет медиакоммуникаций, отделение деловой и политической журналистики, 2-й курс), Анастасия Шитова (отделение статистики факультета экономики, 2-й курс магистратуры), Юлия Островная (факультет экономики, 3-й курс). Борис Евгеньевич также обратил внимание, что неизменной популярностью факультативы пользуются у студентов негуманитарных факультетов, что говорит о важной роли программы общеуниверситетских гуманитарных факультативов в образовательной структуре Высшей школы экономики.

Доклад Павла Уварова был посвящен рассмотрению современного состояния социальной истории. Анализируя как общие тенденции мировой науки, так и некоторые специфические черты развития дисциплины в России, Павел Уваров предложил обсудить основные проблемы социальной истории и попытался наметить пути преодоления сложившейся кризисной ситуации.

На протяжении почти полувека социальная история имела репутацию основы научного исторического знания. В самом широком смысле любая история является социальной: как писал Люсьен Февр, «история социальна в силу своей природы». В узком смысле, можно говорить о социальной истории как особой субдисциплине, сформировавшейся в середине XX века и зарекомендовавшей себя как своеобразный образец научной истории. Долгое время считавшаяся центром исторической науки, социальная история, по мнению Павла Уварова, сегодня вдруг обнаружила свою неспособность предлагать общие концептуальные схемы и базовые понятия для различных направлений исторического знания. Представления о социальных структурах и социальных отношениях, которые, казалось бы, были выработаны и установлены в рамках социальной истории раз и навсегда, не способны отвечать на запросы, заданные современностью. Оказывается, что общепринятых понятий или общих концептуальных схем сегодня не существует, а это, в свою очередь, ведет к распадению дисциплинарного поля и не позволяет говорить о единой исторической науке. Нельзя забывать, что первоначальная интенция таких направлений, как, например, история ментальностей или микроистория, состояла в том, чтобы помочь социальной истории в решении тех или иных фундаментальных проблем. Тем не менее, развивающиеся «периферийные» направления постепенно отворачивались от социальной истории, проводя все более четкие субдисциплинарные границы. Это привело к ситуации, которую можно сравнить с шекспировской пьесой «Король Лир», где старый король раздал все свое имущество и разделил королевство между неблагодарными дочерьми.

Однако эти «центробежные силы», определяющие развитие исторической науки в последние десятилетия, нуждаются в существовании центра. Очевидно, что без постоянной работы и переосмысления базовых исторических понятий, история перестает существовать как наука, распадается и само научное сообщество. История превращается в объект «политики истории», осуществляемой уже не историками.

Конечно, попытка возрождения социальной истории не может быть описана как возвращение назад. Это возрождение является условием нормального развития науки, если только она все еще рассчитывает на сохранение своего научного статуса. Сегодня сообщество историков должно «вернуть долги» социальной истории, обратившись вновь к фундаментальным вопросам и проблемам социальной истории. Возвратившись из «периферийных» областей, историки должны заняться восстановлением необходимого центра исторической науки. Возрождение социальной истории как центра исторического знания создаст возможности и для продуктивного диалога истории с другими науками.

При обсуждении доклада Павла Уварова было высказано довольно много интересных и обоснованных суждений и замечаний, отличавшихся оценками и отношением к проблеме. Так,  директор Центра исследований социальной организации фирмы ВШЭ Азер Эфендиев, апеллируя к опыту социологической науки, обратил внимание на «децентрализацию» своей дисциплины: на различного рода частные и «периферийные» темы здесь приходится около 90% исследований, в то время как общетеоретическая социология практически исчезла. Борис Степанов обратил внимание на своеобразное внутреннее противоречие социальной истории: с одной стороны, именно социальные историки, с учетом их тем и методов работы, считаются «настоящими» представителями истории как науки, но, с другой стороны, основной вопрос «как было возможно то или иное общество» социальная история заимствует из социологии. Кроме того, само понятие «социальная история» отсылает нас к слишком разнообразным направлениям исторического мышления, а понятие «социальное» нуждается здесь в уточнении, коль скоро речь идет о необходимости возрождения социальной истории. Елена Вишленкова, заместитель директора ИГИТИ, заметила, что, возможно, правильно говорить не об упадке социальной истории, но о нежелании самих историков воспринимать новые и более сложные концептуальные схемы при оценке собственных работ. Противопоставляя междисциплинарный подход традиционной работе с архивами, историки старшего поколения зачастую лишают социальную историю широких перспектив развития, ведь «интервенция» со стороны, например, гендерной теории или лингвистической философии, говорит скорее не об упадке социальной истории, но о ее обогащении и развитии. Более пессимистичным оказалось выступление Галины Ульяновой (Институт российской истории РАН — Российской академии наук). Связывая современную ситуацию «мелкотемья» с дисциплинарным распадом социальной истории, она обратила внимание, что молодое поколение историков в нашей стране попросту не обладает тем общетеоретическим историческим бэкграундом, без которого еще тридцать лет назад нельзя было представить ни одно историческое исследование.

Михаил Анатольевич Бойцов, профессор кафедры политической истории ВШЭ, высказал сомнения, по поводу реального существования современного сообщества социальных историков. Вместе с распадом СССР, социальным историкам пришлось адаптироваться к изменившимся условиям и интегрироваться в новые сообщества: хотя социальные историки и продолжают сегодня работу, говорить о сообществе уже нельзя. Профессор кафедры социальной истории ВШЭ Наталья Проскурякова  заметила, что как любая современная наука, социальная история сегодня обязана преодолевать собственные границы, обращаясь к темам и методам смежных наук. Попытка возрождения социальной истории внутри строгих дисциплинарных границ едва ли может увенчаться успехом, ведь междисциплинарность сегодня выглядит естественным этапом развития любого научного знания. Владислав Дмитриевич Назаров (Институт всеобщей историиРАН) поставил под сомнение необходимость «плача Ярославны» по социальной истории, отметив, что и в недалеком прошлом ее состояние не было таким уж безоблачным. Историки не воспринимаются как экспертное сообщество ни властью, ни корпорациями. Главный же вопрос состоит в том, должны ли историки смириться с таким положением дел или же, через развитие внутренних дисциплинарных ресурсов, должны преодолеть сложившуюся ситуацию.

Ординарный профессор, директор ИГИТИ Ирина Савельева, завершая обсуждение, отметила, что социальная история на протяжении долгого времени действительно обладала интеллектуальной и институциональной гегемонией. Все историки знали и до сих пор помнят имена ее ведущих представителей в разных странах. Действительно, в 1990-х годах, в результате постмодернистского наступления, положение социальной истории осложнилось. Критика и деконструкция основных категорий социальной истории, как тогда казалось некоторым традиционным историкам, могли означать ее конец. Тем не менее, социальная история не только не ушла в тень, но, как показывают исследования наступившего века, стала намного сложнее и включает множество новых объектов: детство и старость, профессиональные корпорации и малые группы, женщин и мужчин, нормы и девиантное поведение и прочее. От надындивидуальных структур и типологий она обратилась к миру человека и его действий, сложных взаимоотношений и множественных идентичностей. Появились новые базовые категории, утвердились более сложные практики чтения и интерпретации источников. Книг и журналов по социальной истории меньше не стало, а по тематике они намного разнообразнее. Вот только вряд ли кто-нибудь сможет назвать имена новых великих социальных историков. До сих пор отмечают юбилеи властителей дум середины прошлого века и даже годовщины их трудов. В этом смысле центр, конечно, отсутствует.

В заключительном выступлении Павел Уваров поблагодарил всех участников семинара за вопросы и замечания. Отмечая частое смещение акцентов обсуждения с социальной истории как дисциплины на сообщество историков, он еще раз сказал о необходимости рефлексии о социальной истории. По мнению Павла Уварова, избегая алармистских настроений, все же необходимо признать важность социальной истории, выполняющей функции центра исторического знания. Ведь в случае окончательной потери интереса к проблемам социальной истории, сами ученые-историки рискуют потерять идентичность.