Инновации: социальная составляющая

В рамках Гайдаровского форума-2011 «Россия и мир: в поисках инновационной стратегии», проходившего в Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, 17 марта состоялась пленарная дискуссия по теме «Социальное измерение инноваций».

Ведущий дискуссию заместитель председателя правительства РФ Александр Жуков отметил, в частности, что тема заседания весьма актуальна: конечно, сказал он, можно уповать на инновации и постараться сделать максимально привлекательным инвестиционный климат в стране, приведя в порядок все макроэкономические показатели, но при этом население страны будет достаточно быстрыми темпами сокращаться. И это не какая-то гипотетическая ситуация, такая ситуация в России реально складывалась до 2005 года. Возникает вопрос: для чего нам нужна модернизация и инновации? Это же не вещи в себе, они необходимы для того, чтобы повысить качество жизни граждан. Но здесь имеется и обратная связь: без высокого качества человеческого капитала невозможны реальные инновации и серьезная модернизация. А формирование этого человеческого капитала напрямую зависит от социальных условий его развития.

И в этой сфере существуют мифы, которые подлежат обсуждению. Миф первый, согласно которому дефицит государственного бюджета России обусловлен тем, что чрезмерно велики расходы на социальную сферу. Второй миф гласит, что сколько ни вкладывай денег в социальную сферу, результата все равно никакого не будет, поскольку не проведены необходимые реформы: сначала, мол, надо провести реформы в социальной сфере, нужным образом настроить механизм, а потом уж вкладывать в эту сферу серьезные деньги.

Однако есть примеры, доказывающие, что это не так. Велики ли у нас социальные расходы, или малы, например, в сфере здравоохранения? Да, в последние годы существенно увеличены расходы на здравоохранение. В реальном выражении они выросли за последний год раза в полтора. Но при этом по-прежнему в России бюджетные расходы на здравоохранение в два раза ниже, чем в Европе и составляют примерно 3,5 % к 7% среднеевропейским. И даже если учесть расходы внебюджетные, все равно соотношение будет оставаться примерно таким же. То же самое можно сказать о расходах на науку, культуру, образование.

А.Жуков предложил на примере здравоохранения посмотреть, какие же результаты достигнуты в этой отрасли после вложения в нее существенных средств. В 2005 году в обществе бурно обсуждались вопросы, связанные со стартом национальных проектов, в том числе и в здравоохранении, которые были призваны, в первую очередь, решить проблему демографического кризиса. Население страны ежегодно катастрофически сокращалось, старело. «С этой проблемой, — отметил А.Жуков, — мы все равно будем сталкиваться в ближайшие годы, но сегодня она выглядит совсем иначе, чем до начала реализации национального проекта здравоохранения, который включал в себя комплекс мероприятий и по повышению рождаемости, и по сокращению смертности». Так вот, в 2010 году в России родилось 1 миллион 789 тысяч детей, что на 28 тысяч детей больше, чем в 2009 году и на 332 тысячи больше, чем в 2005 году. Это весьма существенное — на 23% — увеличение после того, как началась реализация нацпроекта. Показатель смертности за это же время уменьшился на 11, 2% и налицо достаточно существенное сокращение этого показателя с 16,1 человека на тысячу граждан до 14,3 человека в 2010 году. Хотя по-прежнему этот показатель достаточно высокий по сравнению с европейскими странами, где он равен 9,6 %.

Тем не менее, за счет роста рождаемости и снижения смертности убыль населения уменьшилась в три с половиной раза: с 846 тысяч до 241 тысячи человек, а продолжительность жизни увеличилась почти на четыре года. Вот результат, достигнутый без гигантских вливаний в эту сферу. Ощутимыми оказались такие направления, как материнский капитал, родовые сертификаты, оснащение медицинских учреждений (к сожалению, далеко не всех) соответствующим оборудованием, строительство родильных домов, перинатальных центров и центров медицины высоких технологий, что позволило существенно увеличить количество операций с применением высокотехнологичной техники.

Но, конечно, отметил он, это пока «точечные улучшения», которые необходимо в ближайшее время «очень серьезно развить и расширить». Именно этому посвящена Программа модернизации здравоохранения — «беспрецедентная для нашей страны, в ближайшие два года она будет реализована, и на это выделено 460 миллиардов рублей только федеральных денег». В рамках программы намечено движение по трем главным направлениям. Во-первых, это оснащение всех звеньев системы здравоохранения — поликлиник и больниц. Во-вторых, введение новых стандартов лечения заболеваний, что чрезвычайно важно, потому что от этого напрямую зависит и заработная плата, в том числе врачей, которая по-прежнему низка, а повышение зарплаты врачей и учителей, по словам А.Жукова, является «одним из важнейших социальных факторов». И очень важно третье направление, именно с точки зрения инноваций, — создание информационной системы российского здравоохранения. «Это наша ахиллесова пята», уверен Жуков. Это и электронные истории болезни, и запись к врачу «по электронке», и обмен информацией — все то, чего сегодня очень недостает. Понятно, что подобные нововведения потребуют больших средств, но их необходимо потратить в ближайшие два года для того, чтобы с 2013 года российская система здравоохранения заработала на новой основе, по новым медицинским стандартам и по системе, когда деньги в полном объеме следуют за пациентом и полностью оплачиваются пролеченным больным. Между тем, современную ситуацию с российским здравоохранением характеризует  такая цифра: около 70% медицинских учреждений нуждаются в серьезном ремонте.

Есть и другие факторы, которые могут позволить внести существенный вклад в решение демографической проблемы, повлиять на скорость развития инновационной экономики. Речь о программе по формированию здорового образа жизни. «Если мы не справимся с проблемой злоупотребления алкоголем (а в России каждый четвертый случай смертности связан именно с употреблением алкоголя) и не сократим табакокурение, то мы, безусловно, не сможем решить демографическую проблему», — сказал А.Жуков. В связи с этим уже  принята соответствующая программа, по которой в каждом регионе создаются центры здоровья, а должны быть созданы они и в каждом муниципалитете.

Кроме того проводятся широкие пропагандистские кампании, направленные на формирование здорового образа жизни, и это уже дает определенные результаты. За прошлый год уровень потребления алкоголя снизился почти на 5%, доля курящих — почти на 8%. И, конечно, добавил Александр Жуков, необходимо развивать массовую физкультуру и спорт, а в медицине главный упор должен быть сделан на профилактику заболеваний. «Ибо можно сколько угодно увеличивать количество (и это нужно делать), высокотехнологичных центров, где будут делать сложнейшие операции на сердце и прочее, можно без конца увеличивать государственное финансирование, но главное направление, как это и есть во всем мире, состоит в том, чтобы не допускать ситуаций, когда уже необходимо применять эту новейшую технику», — отметил он.

Модернизация и инновации, добавил А.Жуков, не являются самоцелью. Главная цель их внедрения состоит в том, чтобы сделать Россию самой привлекательной страной для жизни, и именно на это должна быть направлена социальная политика.

Во многом с тем, что сказал заместитель председателя правительства РФ, «пересекалась» презентация «От гонки медицинских расходов к заботе о здоровье», с которой выступил первый проректор ВШЭ Лев Якобсон. Речь, сказал, в частности, он, идет о некоторых подходах, которые обсуждались в экспертной группе «Здоровье и среда обитания человека». В России в области здравоохранения есть реальные достижения и реальные проблемы. «Я вспоминаю известную шутку президента США Трумэна о том, что хорошо бы найти однорукого экономиста. Кто вспомнит, как будет по-английски «с одной стороны» и «с другой стороны», сразу эту шутку поймет. Я тоже не отвечаю идеалу президента Трумэна, ибо тоже не однорукий. И экспертная группа тоже не однорукая. И поэтому мы задумались: а так ли хорошо, что возникает ощущение, будто еще немого, еще чуть-чуть, давайте еще удвоим затраты за счет очередного повышения ЕСН, и, кажется, что кого-то догоним и перегоним», — сказал Якобсон.

В России на здравоохранение тратится 5,2% ВВП, в том числе, 3,4% — это госрасходы. В США на эти цели тратится 16% ВВП, это по паритету покупательной способности примерно весь ВВП России. А для стран ЕС типичный показатель — 8-11% ВВП, при том, что 6-9% — это госрасходы. В России этот показатель не в два, а в четыре раза меньше, чем в ЕС, поскольку в Европе в два раза больше ВВП на душу населения. И чтобы к 2020 году достигнуть уровня ЕС, России нужно увеличивать расходы на здравоохранение ежегодно процентов на пятнадцать. «Посильно ли это при предполагаемом прогнозируемом росте ВВП? — сказал Л.Якобсон, — Я, что называется, выношу ответ на этот вопрос за скобки. Но хочу напомнить, что Европа на месте тоже не стоит».

По мнению первого проректора (о чем он неоднократно говорил в различных аудиториях), в России необходимо значительно увеличивать расходы на здравоохранение. Реформы без расходов в этой сфере не пойдут, необходимо инвестировать в реформы, в том числе и в здравоохранение. «Вместе с тем, и это очень важно, гонка расходов для России непосильна, — отметил Л.Якобсон. — Аргумент, что в Америке так, в Европе — так, а у нас, в России — не так, хотя наши люди достойны лучшего, а поэтому надо увеличивать расходы — на самом деле является аргументом в пользу мягких бюджетных ограничений и связанной с ней неэффективностью. Потому, что предела такой гонке нет. И мы рискуем все время «сваливаться» или в ситуацию соревнования известной людоедки-Эллочки с миллионершей Вандербильдихой, или в ситуацию гонки вооружений, которая привела Советский Союз известно к чему. В реальности уже сейчас просматриваются элементы обоих сюжетов: как имитационной погони, так и каких-то непосильных затрат. И это притом, что увеличивать расходы надо». Вопрос заключается в том, каким темпом и посилен ли для России этот темп.

Отсюда вывод — нет вариантов кроме «ассиметричного ответа» на эти вызовы. А пока же Россия дает ответ симметричный. «И этот ответ абсолютно безнадежный, абсолютно!», — заметил Якобсон. Возникает вопрос: как быть? «Насколько мы отстаем в высокотехнологичной медицинской помощи от той же Европы? — добавил он. — В том, что дороже всего и интереснее всего иметь академикам медицины, поскольку они в этой области работают? Отставание, прямо сказать, существенное, и ясно, что надо его сокращать. Но гораздо больше мы отстаем в отнюдь не менее существенных факторах обеспечения здоровья, работать с которыми намного дешевле и эффективнее».

Не было сферы, не было отрасли, в которой бы советский патернализм проявлялся так явно, как в здравоохранении, и наследие которого было бы столь тягостным. Потому что исходной была по тем временам столетней уже давности концепция: «Дать всё и всем». Имелась в виду простая вещь: врач со стетоскопом и аспирином. Это была вполне рациональная постановка вопроса, и Советский Союз успешно решил эту задачу, «дал каждому», и надо заметить, это (для своего времени) было великим достижением. Но все дело в том, что пока этим занимались, в здравоохранении произошла технологическая революция, здравоохранение стало одной из наиболее высокотехнологичных областей. А вот что касается технологий, инноваций, они «по определению не могут быть «для всех», считает он. Во-первых, потому что это дорого, а во-вторых, это всегда «где-то начинается».

Имелись разные ответы на этот вызов, и Запад до сих пор очень противоречиво отвечает на него. Это очень тяжелая проблема: как совместить инновации с эголитарным подходом. С ее решением не справляются толком нигде. Но в Советском Союзе нашли решение, которое состояло в том, что «два пишем, три пошло на ум». По закону «всё — всем», а на самом деле «всё — но не всем». «Я это называю мягкими социальными обязательствами, — сказал первый проректор ВШЭ. — Мы унаследовали такой механизм, и он работает и по сей день, и неплохо, с точки зрения поддержания баланса, работает. Однако держит нас в институциональной ловушке и обрекает на неэффективность. Мы же хотим реального равенства. Но как «выравнивать»? Выровнять всех по медицинскому обслуживанию до уровня среднего москвича экономически невозможно, а опустить среднего москвича до уровня отстающего россиянина политически неприемлемо».

По мнению Л.Якобсона, в России социальная напряженность по поводу сюжетов здравоохранения «будет нарастать неизбежно». «Мы проводим в Вышке регулярно опросы на тему: «Чем люди озабочены больше всего?» — здравоохранение неизменно лидирует и будет лидировать, несмотря на огромные усилия и реальные в нем успехи, — отметил он. — Потому что есть гигантский разрыв между ожиданиями и тем, что люди получают. Они хотели бы получать столько, сколько имеют в Европе, и формально им это все обещано».

Есть еще одна сторона ситуации: в России не хватает стимулов для того, чтобы изменить сложившееся положение вещей. Что касается населения, то один из факторов, позволяющий Западу более или менее, хотя и с трудом справляться с новыми вызовами, является ответственное отношение населения к своему здоровью. Даже в странах, где здравоохранение бесплатно, например, в Германии, ты будешь платить, если не пришел на медосмотр, потом за лечение. Там существует обязанность вовремя пройти диспансеризацию. Для россиян такая постановка вопроса странна. Отрасль здравоохранения весьма чувствительна, и надо демонстрировать быстрые успехи и достижения. «Мы должны высоко ценить то, что делается, но мы должны и понимать, что быстрый успех в здравоохранении нереален, — сказал первый проректор, — и когда мы заглядываем в 2020 год, то понимаем безнадежность ситуации».

И еще об одном. А с кем, собственно, коммуницирует государство по этим вопросам? Фармацевтическое лобби, водочное и табачное лобби, рекламное лобби. Их слышно. И плюс к этому — элита медицинского сообщества. Это люди, находящиеся не переднем крае науки, причем это интересно им не только с чисто научной, теоретической точки зрения, но и поскольку они спасают живых людей. Однако надо понимать, что на своем переднем крае науки они спасают одного человека ценой средств, которых хватило бы для спасения ста человек — если бы им вовремя была оказана первичная медицинская помощь.

Опросы показывают, что, по мнению рядовых врачей, академики ни в коей мере не выражают их интересы. С точки зрения обычного врача, академики — «это обитатели другой планеты». «А для нас, для всех, для государства, голос здравоохранения — это голос медицинских академиков. Но их приоритеты отличаются от приоритетов массового здравоохранения и приоритетов охраны здоровья в целом», — заметил Л.Якобсон. Конечно, есть и Концепция реализации государственной политики по снижению масштабов злоупотребления алкоголем, Федеральная целевая программа «Развитие физической культуры и спорта в Российской Федерации на 2006-2015 годы», создание центров здоровья, коммуникационная программа «Здоровые дети — сильная Россия», стратегия государственной антинаркотической политики и прочее. В последнее время началось движение в этих направлениях. Однако все это не всегда достаточно конкретно и последовательно проводится в жизнь.

Л.Якобсон назвал ряд тем, которые серьезно прорабатываются в экспертной группе, где сам он является руководителем. Это, к примеру, оптимальное использование экономических и информационных инструментов управления спросом. Если говорить об алкоголизме, то исследования НИУ ВШЭ показали: в среднем алкоголизм «нечувствителен» к величине акцизов, но для молодежи — цена напитка имеет значение. А для будущего страны, прежде всего, важна молодежь. «И вот в России с 1 января 2011 года акциз на водку повышен на 10%, а на сухие вина на 40%, — констатировал он. — Это мы так боремся с алкоголизмом…» Важным направлением развития в этой сфере, по мнению первого проректора,  является также приоритетное усовершенствование первичной медицинской помощи, создание нормальной прозрачной и плановой системы ожидания медицинской помощи, управление инновациями в здравоохранении, защита прав пациентов, гарантии качества медпомощи и другие.

Ярослав Кузьминов

В заседании принял участие также ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов, уделивший внимание образовательному «срезу» инновационной политики. «В 2001 году на рынок труда приходило 680 тысяч человек с высшим образованием, — сказал он, — 230 тысяч — со средним профобразованием, 610 тысяч — с начальным профобразованием и порядка 600 тысяч — сразу после школы. Это то, что обычно называют малоквалифицированным сектором, то есть, рабочими без определенной квалификации. А в 2009 году из высшего образования в экономику приходит 1 миллион 400 тысяч человек. Из техникумов — 420 тысяч, из начального профобразования — 490 тысяч, из общей школы — всего-навсего 30 тысяч человек. А мы спрашиваем: откуда у нас такое количество мигрантов? Как раз вот отсюда. Рабочие места-то в экономике остаются и, естественно, единственным путем заполнения рабочих мест будет миграция».

Иными словами, подчеркнул Я.Кузьминов, в стране «нарастает не просто дефицит мало- и средне-, да, прямо скажем, и высококвалифицированных исполнителей, и нарастает огромная социальная проблема в экономике!». Да, высшее образование стало базовой социальной потребностью российского народа. Больше 85% семей предпочитают, чтобы их дети получили высшее образование, и реализуют это желание. А 45% семей готовы пойти на серьезные материальные затраты — от 50 до 150 тысяч рублей в год, — чтобы их ребенок получил высшее образование.

«Мы исчислили так называемую премию за высшее образование (достаточно давно существующий в экономической науке термин, означающий разницу среднего дохода человека с высшим образованием по отношению к человеку, такого образования не имеющему, в данном случае — с общим средним образованием), — сказал ректор. — При высшем образовании эта премия растет, по данным Росстата, и по крайней мере не снижается по данным РЛМС. Премия за среднее профобразование, по данным РЛМС, выглядит оптимистически, то есть 10%, а по данным Росстата — это, в общем, почти нулевой показатель. И за начальное профобразование премия тоже почти нулевая. Я вам скажу, что 60% премия за высшее образование — это абсолютно стандартный показатель для мира. Но ноль за три-четыре года в техникуме или в ПТУ — такого нет нигде! Как сказал бы Антон Павлович Чехов, «такого не может быть, потому что такого не может быть никогда!». Зачем эти люди туда идут и зачем они там учатся? С экономической точки зрения это совершенно удивительная загадка для внешнего наблюдателя!»

По мнению Я.Кузьминова, на этот вопрос есть, однако, ответ. Какова отдача от высшего образования в России? В 1990-е годы масса людей с высшим образованием «проваливалась». Понятно, что шла реструктуризация промышленности, закрывались предприятия «оборонки», люди оказывались просто на минимальных деньгах. Потом с ростом благосостояния зарплаты чуть возросли, но тенденция сохранилась. А вот в 2006-2008 годы — это завершение второго президентского срока Путина — произошел перелом. И возникло нечто очень похожее на нормальную экономическую картину, на то, каким образом должно быть поставлено дело, по крайней мере в развивающейся экономике. Вывод таков, что Россия преодолела структурный кризис. Следовательно, сказал Кузьминов, «то, что мы сейчас обсуждаем, это не проблема прошлого, это проблема будущего».

«Кроме вещей структурного порядка в России наличествует крайне низкое качество профессиональной квалификации, — считает ректор. — Начальное профобразование и основная часть среднего профобразования испытывают провал в исходном качестве обучающихся. Это люди низко социализированные, значительная часть из них не имеет мотивации к обучению профессиональной работе вообще. Условно говоря, это то, что осталось после укомплектования высшего образования». Вузы же сталкиваются «с совершенно иной проблемой: значительная доля студентов вузов просто не готова к освоению сложных профессиональных квалификаций».

В прошлом году, сообщил ректор ВШЭ, уровень подготовки поступивших в вузы на бюджетные места очной формы обучения оценивался школьной тройкой, а зачастую и двойкой. А есть и такие, чей уровень знаний не позволяет человеку освоить профессиональную программу. «То есть, у нас больше трети людей, зачисленных на бюджетные места очной формы, в принципе будет испытывать большие трудности с освоением профессиональной программы», — подчеркнул Я.Кузьминов. «То, что я говорю, не есть страшилка, — счел необходимым заметить он. — А вот и неожиданно приятная для нас вещь. Вот что у нас происходит с врачами. У нас сейчас в рейтинге вузов по качеству приема дело выглядит так: МГУ — медвуз, Физтех — медвуз, МГИМО — медвуз». На эту тенденцию следует, по мнению Я.Кузьминова, обратить внимание: «Мы обычно скептически относимся к реакции населения на проводимую государством политику, но в данном случае налицо совершенно реальная реакция. Люди поверили, что в сфере здравоохранения можно построить карьеру, можно нормально работать и зарабатывать деньги. Да, это сфера бюджетная, все сферы нашей экономики таким образом не выстроишь, но посмотрите, как реагируют люди».

Качество учителя в России хуже среднего. «Борис Грызлов в свое время очень любил говорить о техногенных катастрофах, которые нам грозят, — сказал Кузьминов. — А я думаю, что нам в области эксплуатации сложного оборудования в ближайшее десятилетие грозит человекогенная катастрофа. И это — абсолютная реальность. Кто-то из студентов доучится, кто-то уйдет на плохо оплачиваемые рабочие места, и они будут обслуживать наши самолеты, поезда. А за то у нас предстоит замечательное развитие сектора услуг».

Есть еще и третья проблема, которую, по мнению ректора, можно назвать так: «университет — это для многих студентов место пребывания». Ведь до 75% студентов говорят так: «В университете надо только числиться, а полезные компетенции и карьеру надо искать за пределами университета». То есть фактически происходит возвращение «к до университетскому виду карьеры по типу карьеры XIX века». «Я бы назвал то, что возникло, великим разрывом ожиданий и действительности», — прокомментировал ректор. — Это, пожалуй, самый серьезный вызов, стоящий перед Россией в наступившем десятилетии. И это гораздо более серьезный вызов, чем балансирование бюджета, чем проблема исчерпания нефтяных источников».

«России, — сказал далее Я.Кузьминов, — нужна принципиально новая социальная политика». Нужна ориентация не только на помощь бедным и неспособным (да у нас много еще таких людей, им надо помогать). Но возврат к нетаргетированной политике невозможен, помогать всем и вся уже просто невозможно, на это не хватит никаких ресурсов. Новая социальная политика предполагает наличие двух таргет-групп: бедные, по отношению к которым должны действовать традиционные инструменты, и неустроенные представители среднего класса, которых можно называть «новыми недовольными» и которые «востребует не любые социальные сервисы». Этой группе нужны «качественные сервисы», и она уже сейчас платит за них, или доплачивает.

По мысли ректора, социальная политика в сфере образования — это не социальная политика в чистом виде. Образование — это домен трех политик: социальной, инновационной, формирующей креативный класс, и политики экономической, то есть рынка труда. Но, кроме всего прочего, это выявление и поддержка талантливых людей, подчеркнул Я.Кузьминов.

Международная научно-практическая конференция «Россия и мир: в поисках инновационной стратегии» проходила в течение трех дней, на ней были обсуждены и даны рекомендации по модернизации экономики страны в ближайшем десятилетии.

Николай Вуколов, Новостная служба портала ВШЭ

Фото автора